Григорий Поженян — это не только замечательный поэт, но и очень смелый человек. Пройдя всю войну разведчиком-диверсантом морской пехоты, он своим геройством заслужил множество наград, в том числе два ордена Отечественной войны I степени, два — Красной звезды, а также по одному — Боевого Красного знамени, За заслуги перед Отечеством III степени, Знак Почета, медалями За Одессу, За Севастополь, За Кавказ, За Белград, За Заполярье, За боевые заслуги. И это притом, что был сыном «врага народа».

Представлялся даже к званию Героя Советского Союза, но не получил его, потому что велел выбросить за борт десантного катера струсившего замполита и хорошенько пополоскать в воде. А тот пожаловался в Военный совет. Об отчаянной храбрости Поженяна уже после войны адмирал Октябрьский отозвался так: «Более хулиганистого и рискованного офицера у себя на флотах я не встречал! Форменный бандит!». Да, он ни перед кем не прогибался и всегда поддерживал друзей в трудную минуту, потому что «жил с правдой, как с ребенком на руках». Ох, и били его за это…

Поступив в Литературный институт в 1946 году, сумел закончить его только в 1952-м, поскольку дважды отчислялся. Первый раз — по политическим мотивам. Григория попросили выступить на собрании против Павла Антокольского, которого стали травить за космополитизм. Согласившись, он явился при полном параде, с иконостасом наград и разразился пламенной речью в защиту своего учителя и друга. А потом в неприятной беседе с ректором Федором Гладковым, который выгнал непокорного студента словами «чтобы ноги вашей не было у меня в кабинете», встал на руки и вышел, заявив, что уже и нету ноги.

В другой раз Поженяна исключили с привлечением к суду за хранение именного оружия, браунинга, на котором было написано: «Угольку». Таким было его прозвище на фронте. Правду о том, что Уголек — это и есть Поженян, удалось доказать, но с огромным трудом. А он на суде читал стихи:

 Одно из первых стихотворений Григорий Михайлович сочинил во фронтовом госпитале, куда попал с серьезным ранением. Именно за него А. Фадеев и велел принять парня в институт вне конкурса. С той поры Г. Поженян, которого Юрий Олеша в шутку называл «бочонком поэзии», написал 30 книг, полсотни песенных текстов, сценарий к фильму «Жажда» о том, как отбивали у фашистов водонапорную башню под Одессой, чтобы напоить город, и снял киноленту «Прощай!» в качестве режиссера-постановщика, которая признана сильной военной драмой.

Отчаянная морская душа, человек, не склонявший ни перед кем головы, был самым что ни на есть преданным другом, за что после института нередко попадал в опалу. Он не был диссидентом, но и не подписывал обличительных писем.

Конечно, не мог не переживать из-за проблем, связанных с откровенностью и прямотой характера, но стоял на своем: Что-то все у меня не ладится. То весною зима приластится, То зимой, в декабре, за стеклами Птиц обманут ветрами теплыми. Что-то все у меня навыворот. То за горькую правду выпорют, То за самую малость малую Вдруг погладят рукой беспалою. Да и сам-то я, словно маленький, То с достоинством губы выпячу, То, зарывшись в подоле маменьки, Чтобы люди не знали, выплачусь. Где ж вы, деды морозы добрые? Вы такие ж, как я, бездомные. Где ж ты, палочка выручальная? Ты такая ж, как я, случайная. Не встречались вы на роду моем. Вас такие ж, как я, придумали. Новогоднею ночью бесснежною, Чтоб вы стали людской надеждою.

 А какая у него проникновенная лирика! «Песню о друге», «Мы с тобой два берега» и многое другое пела вся страна. «Нужно, чтоб кто-то кого-то любил», «Нас не надо жалеть, ведь и мы никого не жалели», «Пока сирень не отцвела» («Спешите делать добрые дела»), «Защищая свою крутизну, не печальтесь, что губы разбиты…» наизусть читали чуть не поголовно.

А потом наступил 2000 год. Прямо перед новогодними праздниками Григорий Михайлович был избит хулиганами у себя на даче в Переделкине, получил закрытую черепно-мозговую травму и сотрясение мозга, перенес сложнейшую операцию трепанации мозга и очень долго — несколько лет — восстанавливал здоровье, но полностью это так и не удалось.

Годы… Григорий Поженян скончался за полчаса до наступления дня своего рождения, 19 сентября 2005 года. А надпись о его смерти задолго до того появилась в списке павших, что висит на одном из домов одесской улицы Пастера, где имя поэта значится восьмым… Почтим память талантливого человека, который в жизни был озорным и остроумным, правдивым и надежным.